Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950
Герб СССР
о проекте|карта сайта|на главную

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

 Как в природе, так и в государстве, легче изменить
сразу многое, чем что-то одно.

Фрэнсис Бэкон

взлет сверхдержавы

Введение

Проблемы войны и мира – самые животрепещущие для современной цивилизации, которая, впервые в своей истории, оказалась перед угрозой уничтожения не в результате каких-то природных катаклизмов или социальных смут, а возможного применения созданных ею средств ведения войны. На протяжении одного века человечество пережило две кровопролитнейшие мировые войны, сотни локальных войн и конфликтов, в которых погибло больше людей, чем во все войны предшествующих столетий.

Война и подготовка к ней перестроили современную цивилизацию на непрерывное наращивание мощностей индустрии вооружений и совершенствование образцов ее смертоносной продукции. Таким образом не только неразумно тратится значительная доля национального богатства стран и их народов, но и возбуждается их недоверие друг к другу. Страх за возможную утрату или ущемление национального суверенитета побуждает к адекватным мерам по укреплению обороноспособности своей страны и повышению боевой готовности вооруженных сил, к поиску потенциальных союзников и формированию противостоящих друг другу, враждующих, коалиций государств.

Развитие индустрии вооружений в XX столетии перешагнуло ту грань, за которой частно-хозяйственные выгоды от изготовления военной продукции порой перевешивают экономическую целесообразность. «То, что выгодно для «Дженерал Моторс» – выгодно для Америки!» – в этой короткой фразе выражается суть современного экономического подхода к решению проблемы роста национального дохода в тех странах, где индустрии вооружений отдается приоритет перед другими отраслями народного хозяйства.

В годы первой и, особенно, второй мировой войны во всех индустриально-развитых странах мира осуществилась комплексная производственно-технологическая милитаризация базовых отраслей промышленности, обеспечивавших, косвенно или непосредственно, изготовление смертоносной продукции для удовлетворения потребностей фронта.

После окончания 2-й Мировой войны постоянно-действующие комплексы военно-промышленных производств, состоящие из ограниченного, но прочно связанного с внешнеполитическими и оборонными интересами государства, круга национализированных или частных военно-промышленных предприятий, в странах-победительницах не только сохранились, но даже экономически усилились. Начавшаяся в середине XX столетия научно-техническая революция внесла дополнительное ускорение в процесс их производственно-технологической и экономической интеграции.

В отечественной историографии проблемы организации военно-промышленного комплекса, как правило, разрабатывались на примере других стран{1}, под влиянием навязанных партийно-государственным руководством пропагандистских клише, создатели которых отнюдь не стремились к тому, чтобы соблюсти соответствие между логическим и историческим. Под «ВПК» подразумевалась не объективно существующая экономическая структура, а многообразные проявления консолидации милитаристских экономических, социальных и политических интересов; считалось, что «монополии, производящие оружие, генералитет, государственная бюрократия, идеологический аппарат, милитаризованная наука, слившись в военно-промышленный комплекс, стали наиболее рьяными проводниками и организаторами политики авантюризма и агрессии»{2}.

Так, в частности определялась сущность ВПК в новой редакции Программы КПСС, утвержденной в декабре 1986 г. XXVII съездом КПСС. В том же документе, между прочим, провозглашалось,

«что КПСС будет прилагать все усилия к тому, чтобы Вооруженные Силы СССР находились на уровне, исключающем стратегическое превосходство сил империализма, чтобы всесторонне совершенствовалась обороноспособность Советского государства, укреплялось боевое содружество армий братских социалистических стран»{3}.

Разумеется, что реализовать доктрину глобального противостояния «противоположных общественно-политических систем» без «монополий, производящих оружие», «генералитета», «государственной бюрократии», «идеологического аппарата» и «милитаризованной науки» и т.п. КПСС была бы не в состоянии. Адекватный ответ на «военную угрозу» требует адекватной организации усилий в области экономики, строительства вооруженных сил, идеологии, науки и т.д. Советская индустрия вооружений, командный состав Армии и Флота, органы государственной безопасности, аппарат военно-промышленных министерств и ведомств, руководство оборонных НИИ и КБ, отделы оборонной промышленности ЦК КПСС, обкомов и горкомов, в свою очередь, также «сливались», в отнюдь не пацифистский, союз заинтересованных в наращивании военной мощи страны социально-политических сил.

В зарубежной историографии факт существования в СССР военно-промышленного комплекса, в указанном смысле («слияния интересов милитаризованных социальных структур»), не вызывал никаких сомнений. Есть даже такая точка зрения, что СССР, по характеру политической и экономической системы, организации власти и управления, благодаря коммунистической идеологии и великодержавным устремлениям советского руководства, сам по себе является военно-промышленным комплексом. Как пишет в этой связи Дэвид Холлузй, «...the Soviet Union does not have a military-industrial complex, but is such a complex»{4}.

Есть группа авторов, которая не разделяет идеологизированного подхода к изучению советского ВПК; считает, например, что за отсутствием ярко выраженных согласованных интересов (complementary interests) производителей оружия и военных{5}, для СССР «военно-промышленный комплекс» зквивалентен понятию «оборонная промышленность» (defence indastry), представляет совокупность предприятий, специализирующихся в мирное время на производстве продукции военного потребления. Иногда ими употребляется понятие «оборонный комплекс» (defence complex), под которым подразумевается совокупность отраслей промышленности, подчиненных специальным наркоматам (министерствам): авиационной, судостроительной, радиотехнической и т.п. промышленности{6}. В научном обороте также используется понятие «оборонный сектор» (defence sector), под которым подразумевается система взаимоотношений между Министерством обороны СССР и промышленными министерствами – производителями военной продукции{7}.

В последние десять лет в отечественных и зарубежных средствах массовой информации о советском военно-промышленном комплексе и его проблемах высказано достаточно много как здравых, так и вздорных суждений, построенных на обобщении отдельных фактов или примеров, в том числе ретроспективного характера. Одни авторы при этом, правда, утверждают, что военно-промышленный комплекс СССР – источник научно-технического прогресса и позитивных изменений в жизни советского общества, другие, наоборот, что это – «социальный монстр», источник социально-политического застоя и других отрицательных явлений.

Несмотря на, порою, диаметральную противоположность вышеуказанных точек зрения, в них есть нечто общее, обусловленное единством методологического подхода к определению сущности предмета и характера источниковедческого анализа.

О сущности предмета


В одном случае советский военно-промышленный комплекс рассматривается как совокупность «оборонных отраслей промышленности», в другом – как совокупность «предприятий, выполняющих государственный военный заказ», в третьем – как «союз реакционных сил», в четвертом – как политическое лобби, выражающее в коридорах власти интересы армии и коллективов предприятий и организаций, производивших и разрабатывавших военную технику.

О характере источниковедческого анализа


Подборка и обобщение фактов не преследует задачи формирования базы данных, поскольку сущность предмета исследования определяется не в форме объективно-предметной реальности, обладающей структурой с необходимыми количественными признаками, а в форме социального феномена, вышедшего, наконец, из тени секретности.

Возможность утверждения в историографии истории советского общества методологического подхода к изучению военно-промышленного комплекса как феномена, раскрывающего свое объективное содержание на основе отдельных примеров и фактов, вызывает ряд опасений. Во-первых, предметно-содержательная область исследования становится слишком расплывчатой. Во-вторых, усугубляется неполнота источниковой базы иследования, ее комплексный характер подменяется тенденциозной подборкой фактов, иллюстрирующих, за неимением ничего другого, только политические пристрастия автора. В-третьих, нарушается историографическая традиция, которую представляют различные направления исследования политической, военной и экономической истории России и СССР в XX веке, а также истории отечественного естествознания и техники.

Раскрытие объективного содержания феномена советского ВПК лежит в нескольких пересекающихся плоскостях: военно-политической, организационной, хозяйственной, научно-технической, производственно-технологической и т.д. Все претензии на тематическое соответствие научных исследований объективному содержанию термина «ВПК СССР», таким образом, должны быть оправданы научным подходом как к качественным, так и, в особенности, количественным параметрам предмета изучения. В противном случае историк, если он не является специалистом в вопросах военно-технической организации вооруженных сил и экономики военно-промышленного производства, если он не владеет методами научно-технической и технологической экспертизы разрабатывавшихся и принимавшихся на вооружение образцов военной техники, не сможет проникнуть в характеризующую ВПК объективно-предметную область научного исследования.

Общим для всех проявлений существования и деятельности советского военно-промышленного комплекса следует считать объективные экономические и политические условия, в которых имеет место производство и использование военной продукции. Имеют значение вопросы о том, кто производит военную продукцию, в каких размерах и номенклатуре, кем и как производственно-технологический процесс планируется и контролируется, какие экономические и социальные интересы при этом возникают и как они регулируются. Не имея представления о структуре и объемах военно-промышленного производства, системе управления экономикой и организации взаимодействия между заказчиками и производителями военной продукции, нельзя объективно судить о политическом значении конкретных мероприятий правительства по усилению военно-экономического потенциала страны и военно-технической мощи его вооруженных сил.

На наш взгляд, начало научного подхода к изучению советского военно-промышленного комплекса в отечественной историографии было положено в 60–70-е годы работами по истории 2-й Мировой войны. Практически во всех фундаментальных научных исследованиях о событиях 2-й Мировой войны затрагиваются вопросы предвоенной организации в СССР военно-промышленного производства, эффективности проводимой советским руководством военно-технической политики, анализируются количественные данные роста производства военной продукции в годы Великой Отечественной войны и особенности организации советской военной экономики в интересах мобилизации материально-финансовых и т.д. ресурсов на нужды обороны СССР.

В работах советских ученых-экономистов раскрываются и анализируются, пусть и на ограниченном круге источников, производственно-технологическая структура советской оборонной промышленности, показатели основной производственной деятельности военно-промышленных наркоматов и входивших в их систему «кадровых военных заводов»{8}. Не утратили своей научной актуальности написанные в 60–80-е годы работы по истории советской авиационной и бронетанковой техники, артиллерийского и стрелкового вооружения.

В отечественной историографии послевоенной советской истории ссылки на «кадровые военные заводы», равно как и показатели объемов производства военной продукции отсутствуют. Инструкции Главлита запрещают упоминание в открытой печати оборонных предприятий, НИИ и КБ, мест их дислокации и ведомственной принадлежности. Ограничение доступа к военно–технической и производственно-экономической информации затрудняет возможность продолжать комплексные исследования истории советской оборонной промышленности и военно-технической политики светского руководства в послевоенные десятилетия.

Предполагаю, что единственная на сегодняшний день в отечественной историографии работа, в которой представлена совокупность наиболее достоверных данных о советской индустрии вооружений на протяжении сравнительно большого исторического периода, – со второй половины 30-х годов до конца 50-х годов, – была написана в 1958 г. сотрудниками Первого Отдела Госплана СССР. Работа, судя по служебной переписке Первого Отдела{9}, состояла из двух томов, общим объемом в 2 тыс. страниц машинописного текста. Исследовательский проект имел название: «Опыт работы важнейших отраслей народного хозяйства в условиях Второй Мировой войны и вопросы усиления военно-экономического потенциала страны в послевоенные годы и в шестой пятилетке». К сожалению, в настоящее время эту работу приходится оценивать не в историографическом плане, а исключительно в свете «грызущей критики мышей», для которых доступ к ней, в отличие от ученых, не ограничен.

Так как полнота разработки комплексов источников, характеризующих экономические и политические условия становления и развития советского военно-промышленного комплекса, во многом зависит от процедуры «засекречивания» и «рассекречивания», остановимся на этой проблеме подробнее.

Значительная часть служебной документации министерств и ведомств советской оборонной промышленности, отделов сводного плана и оборонной промышленности Госплана и Минфина СССР, переданная в конце 50-х – начале 60-х годов на вечное хранение в государственные архивы, до сих пор учитывается и используется в соответствии с первоначально присвоенным ей грифами: «секретно» (С), «совершенно секретно» (СС) или «совершенно секретно, особой важности» (ССОВ).

Следует иметь в виду, что процедура «рассекречивания» архивных документов с грифами «С», «СС» и «ССОВ» зависит не только от доброй воли министерств и ведомств, но и от того, с какой целью и по какой методике они были в свое время «засекречены». Понятно, что соответствующие грифы ставились на документах в соответствии с законами и инструкциями по защите информации, содержащей государственную или военную тайну. При отсутствии научного метода определения содержания государственной и военной тайны, последние вычислялись эмпирически, то есть по аналогии с представлениями (часто весьма смутными) ответственного чиновника об ущербе, который понесет страна (и лично он сам) в случае утечки той или иной информации.

Эмпирический метод «засекречивания» военно-промышленной и военно-технической информации получил развитие в 30-е годы и сохранялся на протяжении всего советского периода. «Рассекретить» «засекреченные» эмпирическим методом архивные документы практически невозможно, если при этом требуется отделить «секретное» от «несекретного». Ни один здравомыслящий чиновник на зто не пойдет, поэтому чаще всего «рассекречивание» документов и материалов министерств и ведомств происходит просто по причине большой давности срока их поступления на архивное хранение.

Так как при использовании «эмпирического» метода «засекречивания» информации исчезает разница между тем, что на самом деле, объективно, является государственной и военной тайной, и тем, что таковым не является, в целом система защиты государственной и военной тайны не усиливается, а напротив, ослабляется. От разведки противника в принципе невозможно ничего утаить, но то, что следует утаить от нее обязательно и на как можно более продолжительный срок, требует специальной организации защиты каждого конкретного секретного объекта, – будь это техническое изобретение или технологический процесс, данные о количестве производимой военной продукции или запасах стратегического сырья и материалов и т.п.

При организации защиты настоящих секретов требуется принять во внимание и учесть все «мелочи», способствующие утечке информации, хотя, разумеется, всего учесть и предусмотреть невозможно. Приведем такой пример. Однажды, нашему выдающемуся соотечественнику Д.И.Менделееву было указано Военным Министерством прибыть во Францию и разузнать там состав только что изобретенного бездымного пороха. Когда Менделееву не удалось «агентурным путем» добыть хотя бы несколько крупиц искомого вещества, он все-таки точно определил, а затем воспроизвел его состав, не проникая при этом ни на завод, ни на полигон, – определил по формуле химического соединения, которую ему подсказала статистика железнодорожных перевозок в направлении города N (местонахождение военного завода) некоторых видов химического сырья и материалов. Эти, «незасекреченные», статистические материалы Менделееву беспрекословно выдали в идиллически работавшей местной французской таможне.

Когда засекречивают огромное количество прямых показателей военно-промышленного производства, то не учитывают, что косвенные показатели, о которых сообщается открыто, раскрывают и эти прямые показатели. Начальник Центрального Института Труда Наркомата Оборонной промышленности СССР А.Гастев в 1937 г. по этому поводу писал так:

«У нас творятся удивительные вещи: в заводских многотиражках не называются объекты основных цехов, о которых каждый ребенок знает из учебников по химии, а вот об объектах инструментальных мастерских пишут, часто указывая их номенклатуру. Всего опаснее именно эмпирический метод засекречивания. Временами кажется, что скоро все будет засекречено, кроме того, что нужно действительно засекретить. Прежде всего зто – чертежи, калибры, приспособления и прочее незначительное по весу имущество, которое предопределяет судьбу всего производства»{10}.

Цели, методы и задачи исторической науки, разумеется, не имеют ничего общего с целями, методами и задачами военно-технической, политической и т.д. разведки, хотя некоторые специфические темы, связанные с военными приготовлениями СССР, с деятельностью советского внешнеполитического ведомства, карательных органов и спецслужб для науки остаются наиболее сложными, в силу установленных ограничений в допуске к соответствующей информации. Выход из положения был найден в организации ученых советов для принятия к защите диссертаций по «закрытым» темам, разработанным на основе «нерассекреченных» источников информации (к которым соискатели ученых степеней имели соответствующие формы допусков). К сожалению для историографии, как научного процесса перехода от незнания к знанию, от неполного знания – к более полному, – большинство из этих работ навсегда потеряны.

Само по себе, если отвлечься от обстоятельств места и времени, существование в историографии страны «закрытых тем» абсурдно, равно как и пресловутых «белых пятен в истории». Ко всему прочему, их, на самом деле, не существует. Какие-то оценки и заключения по поводу интересующих историографию специфических вопросов всегда давались и будут даваться впредь, в том числе, и пасквильного характера.

После известных событий второй половины 1991 г. – распада СССР и самоликвидации КПСС – режим секретности, скрывавший масштабы военных приготовлений СССР, ослаб, однако, не настолько, чтобы в интересах науки четко разграничить историческую и текущую ведомственную документацию. Как это не парадоксально, но о современном состоянии армии и военно-промышленного производства сейчас из открытой печати известно гораздо больше, чем в отношении периода правления Сталина или Хрущева. Уже «заговорили», дававшие подписку о неразглашении содержания своей работы, непосредственные участники советского «Уранового проекта»{11}, разработчики первого поколения советской ракетно-космической техники{12}, – те из них, кому удалось дожить до «эры Ельцина», а работа по «рассекречиванию» соответствующих этим темам комплексов источников еще не сдвинулась с мертвой точки. «Росвооружение» начало выпускать журнал «Военный парад», на русском и английском языках, в каждом номере которого представляет, «во всей красе», не только новые образцы военной техники, но и их производителей (как это и положено для рекламного издания крупнейшей в мире компании по торговле оружием), а Росархив разрабатывает инструкции об ужесточении допуска к использованию военно-технической информации в научных и научно-публикаторских целях.

На сегодняшний день «рассекречены» или понижены в степени допуска к использованию почти все архивные фонды отраслевых наркоматов (министерств) оборонной промышленности (за исключением Министерства среднего машиностроения СССР) и ряда высших государственных хозяйственных органов за период 1920–1960-х годов. Это обстоятельство, объективно, предопределяет наиболее перспективный, на данный момент, ракурс разработки проблемы ВПК СССР, который, условно, можно назвать «политико-экономическим».

Представляемое вниманию читателя монографическое исследование посвящено проблеме организации советского военно-промышленного комплекса в широком смысле этого слова, то есть изучению политических и экономических предпосылок к созданию советской индустрии вооружений, ее масштаба и структуры, динамики экономического роста, эволюции форм и методов управления.

Автор считает нужным подчеркнуть, что, хотя, тематическое содержание проблемы организации советского военно-промышленного комплекса многогранно, вбирает в себя множество политических, военных, социальных, экономических и технических аспектов, главным вопросом является экономическое своеобразие военно-промышленного производства и то влияние, которое оно оказывает на другие отрасли народного хозяйства.

С момента превращения в самостоятельную экономическую структуру военно-промышленный комплекс функционирует как органическая часть национальной экономики, обусловливающая определенные пропорции распределения совокупного общественного продукта и национального дохода. С другой стороны, военно-промышленный комплекс становится важнейшим звеном системы национальной безопасности, определяет характер военно-технической организации вооруженных сил. Наконец, надо полагать, что в процессе производства и купли-продажи военной продукции в обществе формируются определенные социальные связи и отношения, возникает общность и различие экономических интересов товаропроизводителей; возможны также проявления политической солидарности представителей милитаризованных социальных структур.

План (замысел) данного монографического исследования определился в процессе разработки базы данных советской индустрии вооружений в 20–50-е годы, с учетом степени изученности историографией некоторых важных вопросов экономической и социально-политической истории СССР.

В отечественной и зарубежной историографии истории советского общества неполно отражены показатели уровня и темпов развития военно-промышленного производства в межвоенный период (20–30-е годы), в сопоставлении с «гражданской промышленностью»{13}. Отсутствует определенность в вопросах о формах организации «оборонной промышленности», ее структуре и методах управления, требуют уточнения размеры ее финансирования и основные показатели ее производственной деятельности. Неполно разработаны вопросы мобилизационного планирования и мобилизационной подготовки промышленной базы СССР накануне Великой Отечественной войны{14}.

В отечественной и зарубежной историографии истории второй мировой войны очень полно и очень подробно разработаны вопросы перестройки народного хозяйства СССР на условия военного времени, в том числе наркоматов «оборонной промышленности»{15}, однако не дан ответ на вопрос о том, какие реальные пропорции (диспропорции) складывались в экономике СССР в результате форсированного роста военно-промышленного производства, и как они отражались на стоимости предметов вооружения и боевой техники, на балансах распределения материально-технических ресурсов. Не по всем видам военно-промышленного производства установлены объемные (стоимостные) показатели; не исследованы результаты хозяйственной деятельности наркоматов оборонной промышленности.

В отечественной и зарубежной историографии истории советского общества достаточно полно освещены вопросы военно-технической политики советского руководства в довоенные, военные и послевоенные годы, конструирования и освоения в производстве новых образцов вооружения и боевой техники, однако, нет ясности в том, как осуществлялась организация производства новых, обусловленных научно-технической революцией, систем вооружения, во что обошлось государственной казне, а следовательно, налогоплательщикам, создание таких отраслей промышленности как атомная, радиоэлектронная, ракетно-космическая{16}.

Из отечественной и зарубежной историографии известно о трудностях послевоенной перестройки советской промышленности на условия мирного времени, о том, что довоенный уровень промышленного производства, после кратковременного спада 1946 г., был достигнут в 1947 г., и что «оборонная промышленность» участвовала в производстве продукции «гражданского» машиностроения. О самой же «оборонной промышленности» в первое послевоенное десятилетие почти ничего не известно, в том числе – о ее структуре и показателях производственной и хозяйственной деятельности{17}.

О некоторых общих проблемах методологии и источниковедения истории советского военно-промышленного комплекса говорится в первой главе монографии, которая одновременно как бы является введением в предмет исследования, его научную проблематику.

Источниковую базу исследования, если руководствоваться принципом внешней классификации, составляют директивные документы партии и правительства; опубликованные и неопубликованные статистические отчеты ЦУНХУ Госплана СССР; нормативные документы Госплана СССР и наркоматов (министерств) СССР; текущая ведомственная документация по вопросам организации производства и управления; отчетная документация по вопросам выполнения текущих и перспективных планов предприятий, объединений, главков, наркоматов (министерств); специальная научно-техническая и военно-техническая литература; мемуары и маргиналии; произведения руководителей партии и правительства; партийная и советская печать.

Автором впервые в историографии (разумеется, по теме монографического исследования) вводится в научный оборот целый пласт ранее недоступных или ограниченных в использовании комплексов источников, которые, согласно иерархии учреждений-фондообразователей, могут быть выстроены в следующем порядке:

1. ЦК ВКП(б). Как коллегиальный орган власти утратил свое значение во второй половине 20-х годов, но как аппарат играл важнейшую роль в руководстве советской военной промышленностью через кадровую политику и идеологию. На всех партийных съездах, по материалам соответствующих отделов ЦК, представлялись данные процентного увеличения производства важнейших предметов вооружения и боевой техники. До 1953 г. документы ЦК ВКП(б) хранятся в РЦХЦДНИ, после 1953 г. – в РЦХСД. В монографии использованы материалы пленумов ЦК (ф. 17, оп. 3), бюро секретариата (ф. 17, оп. 84–85 ), отдела административно-хозяйственных органов (ф. 17, оп. 127 ) и отдела машиностроения (ф. 17, оп. 126). Материалы отдела оборонной промышленности ЦК КПСС, хранящиеся в РЦХСД, пока не «рассекречены».

2. Политбюро ЦК ВКП(б). Утверждало и уточняло военную доктрину, устанавливало численность вооруженных сил и утверждало их структуру, обсуждало и утверждало перспективные и текущие планы военных заказов и перспективные и текущие планы развития оборонной промышленности, назначало и смещало руководителей Военного ведомства и оборонной промышленности, держало на контроле выполнение специальных заданий и т.д. Материалы деятельности до 1953 года хранятся в РЦХИДНИ (ф. 17, оп. 162 ), после 1953 г. – в Президентском архиве. В мо-ногрфии использовались документы за период с 1924 года по 1934 год. Дела за 1935–1953 гг. находятся в стадии «рассекречивания».

3. Совет Народных Комиссаров СССР ( с 1946 г. Совет Министров). За подписью главы правительства выходили все основные постановления по вопросам организации оборонной промышленности, назначения и смещения ее руководителей, назначались ассигнования на капитальное строительство и операционные нужды по крупным разделам плана оборонного строительства. Документы хранятся в ГА РФ. В монографии использовались постановления (ф.5446, оп. 56), протоколы и стенографические отчеты заседаний (ф.5674, оп.2) СНК СССР за период до 1937 года.

В монографии также использованы материалы некоторых хозяйственных органов при СНК (СМ) СССР: Бюро цен (РГАЭ, ф. 143, оп. 1 ), Экономического Совета (РГАЭ, ф.7, оп. 1 ), Совета Оборонной промышленности (ГАРФ, ф.8007, оп. 1–2), Военно-технического бюро при Комитете Обороны СНК СССР (ГАРФ, ф.8433, оп. 1–6), Особого Комитета по демонтажу японских и немецких предприятий (ГАРФ, ф.7056, оп.1).

4. Совет Труда и Обороны СНК СССР. Выполнял посредством Распорядительных Заседаний функции специальной комиссии СНК СССР по вопросам практической подготовки страны к обороне. Документы хранятся в ГА РФ. В монографии использованы протоколы (ф.8418, оп. 1–10) и стенографические отчеты (ф.5674, оп.2) заседаний СТО и приложения к ним за период с 1921 по 1930 годы.

5. Комиссия, а затем Комитет Обороны при СНК СССР. Выполнял функции координатора деятельности Военного ведомства и народных комиссариатов в вопросах составления и исполнения мобилизационных планов подготовки страны к обороне, решал практические вопросы военно-технической политики. Документы хранятся в ГА РФ. В монографии использовались документы и материалы по вопросам военной, военно-технической и экономической политики правительства в 1930–1941 годы ( ф.8418, оп. 10–27).

6. Государственный Комитет Обороны СССР. В годы Великой Отечественной войны в числе прочих вопросов утверждал балансы распределения материальных ресурсов и графики подачи предметов вооружения и боевой техники. Неполная коллекция документов и материалов деятельности ГКО хранится в РЦХИДНИ (ф.644, оп.1) и ГА РФ (ф.8006, оп.1).

7. Госплан СССР. Разрабатывал концепции пятилетних планов развития народного хозяйства, перспективные и текущие планы промышленности союзного подчинения и ее оборонных отраслей, вел учет объемных и натуральных показателей производства военной продукции, составлял заключения по проектам планов наркоматов (министерств) оборонной промышленности и мобилизационной подготовки промышленной базы обороны СССР. Документы хранятся в РГАЭ (ф.4372, оп.77–100). В монографии использованы материалы отделов сводного народнохозяйственного плана, оборонной промышленности, Первого отдела, секретариата Председателя Госплана СССР, за исключением единиц хранения «особой важности», за период до 1965 года.

8. Наркомат (Министерство) Финансов СССР. Выполнял постановления и распоряжения правительства об ассигнованиях на развитие оборонной промышленности, вел учет результатов финансово-хозяйственной деятельности ее предприятий, составлял проекты и отчеты об исполнении государственного бюджета СССР, в том числе о расходах на оборону. Документы хранятся в РГАЭ (ф.7733, оп.36). В монографии использованы материалы деятельности бюджетного управления, отдела финансирования обороны, книги учета открытых кредитов Госбанка СССР и отчеты об исполнении союзного бюджета за 1924–1961 годы, за исключением «золотой книги», хранящейся в текущем архиве Минфина РФ.

9. ЦУНХУ Госплана СССР. ЦСУ СССР. Государственный орган обязательной статистической отчетности, в том числе по линии наркоматов (министерств) оборонной промышленности. Основные справочные материалы, отчеты и разработки по теме исследования переведены в фонды Госплана СССР. Документы хранятся в РГАЭ (ф. 1562, оп.329). В монографии использовались неопубликованные статистические сборники о развитии промышленности СССР за 1946–1956 гг., а также материалы балансов народного хозяйства СССР за 1940, 1943, 1946, 1950, 1954, 1956 годы.

10. Главное Управление Военной промышленности ВСНХ СССР. Государственный орган управления объединениями предприятий оборонной промышленности в период 1924–1928 годы. Документы хранятся в РГАЭ (ф.2097, оп.1). В монографии использованы отчеты об основной производственной деятельности ГУВП.

11. Главное Военное Мобилизационное Управление Наркомата Тяжелой промышленности СССР. Государственный орган управления объединениями предприятий оборонной промышленности в 1929/30–1936 годы. Документы хранятся в РГАЭ (ф.7297, оп.38–44). В монографии использованы отчеты предприятий, трестов и главных управлений Наркомтяжпрома СССР об основной производственной деятельности.

12. Наркомат Оборонной промышленности СССР. Государственный орган управления оборонной промышленностью в 1936–1938 годы. Отчеты об основной производственной деятельности проходят по материалам Комитета Обороны СНК СССР и Госплана СССР. Имеется и отдельный фонд, хранящийся в РГАЭ (ф.7515, оп.1).

13. Отраслевые наркоматы (министерства) оборонной промышленности СССР в период 1938–1965 годов. Документы хранятся в РГАЭ. В монографии использованы отчеты об основной деятельности наркоматов вооружения (ф.8157, оп. 1–3) авиационной промышленности (ф.8044, оп.1–3), боеприпасов (ф.7516, оп.1), минометного вооружения (ф.8123, оп.8), танковой промышленности (ф.8752, оп.4–7) и судостроения (ф.8899, оп.1). Из наркоматов (министерств) оборонной промышленности послевоенного периода доступны материалы деятельности Министерства радиотехнической промышленности (ф.23), Государственного Комитета по радиоэлектронике (ф.51), Государственного Комитета по электронной технике (ф.378), Государственного Комитета по авиационной технике (ф.29), Государственного Комитета по судостроению (ф.9452), Министерства электронной промышленности (ф.430) и Министерства вооружения (ф.8157, оп.1).

Указанные комплексы источников сравнительно недавно начали отрабатываться исследователями и вводиться в научный оборот, расширяя диапазон представлений о научно-технических достижениях и экономических проблемах советской оборонной промышленности в контексте внешней и внутренней политики советского руководства. Данное направление отечественной историографии, если его развитию не создадут препятствий, будет способствовать обновлению историографических концепций и более глубокому обоснованию «поворотных пунктов» истории России и СССР в XX веке.

При нынешнем состоянии разработанности проблем становления и развития советского военно-промышленного комплекса, к сожалению, не приходится выбирать между требованием тщательной проработки заявленной темы исследования в пределах узкого исторического периода и требованием их соразмерной

«укладки» в рамках большого периода. Как малые, так и большие периоды истории советского ВПК обозначатся по мере разработки и реализации новых исследовательских проектов, в соответствии с формулировками исследователями своих тематических планов, задач, методологических принципов, а также проявленной требовательности к критике источников.