Глава вторая.
Советская военная промышленность в 20-е годы

а) Восстановление крупной промышленности СССР и состояние военно-промышленных производств

Текущий объем производства военно-промышленной продукции обычно сопоставим с выполнением заказов военного ведомства на предметы вооружения и боевую технику, а потенциальный – с производственно-технической мощностью промышленных предприятий, производящих или способных производить военно-промышленные изделия. Поэтому проблема восстановления военно-промышленных производств, это – в первую очередь проблема восстановления соответствующих производственных мощностей, которые планомерно наращиваются на протяжении многих лет, чтобы затем, в течение определенного периода времени (как правило, это – первый или второй год войны), на их основе осуществлять во все возрастающих масштабах снабжение воюющей армии оружием, боеприпасами, военно-техническим имуществом и т.д.

В отечественной историографии вопросы вооружения русской армии накануне и в годы первой мировой войны освещены достаточно полно и подробно, например, в монографии профессора Л.Г.Бескровного «Армия и флот России в начале XX в.», вышедшей в 1986 г. в издательстве «Наука». Из этих работ можно сделать вывод, что накануне 1-й Мировой войны царская Россия обладала военно-экономическим и промышленным потенциалом, достаточным для организации, наращивания и своевременного развертывания мощностей для производств военной продукции в соответствии с предстоящими потребностями фронта, однако, из-за просчетов Военного ведомства относительно продолжительности общеевропейской войны через несколько месяцев после начала военных действий и отмобилизации армии обнаружились острые диспропорции, особенно в производстве стрелкового оружия (винтовки и пулеметы), артиллерийских систем и снарядов. Вплоть до конца войны, в которой русской армии сопутствовали крупные успехи и горькие поражения, эти диспропорции так и не удалось ликвидировать.

Накануне и в годы первой мировой войны на вооружении русской армии состояли 3-линейные винтовки, 7,62 мм калибра системы Мосина. Изготовлялись они на Тульском, Сестрорецком и Ижевском заводах. Четвертый завод строился в Екатеринославе и пятый в Туле. Строительство началось в 1915 г., но завершить его не успели. В 1914–1917 гг. было изготовлено около 3,2 млн. винтовок, при потребности 17,7 млн. винтовок (около 2,5 млн. винтовок поступило из-за рубежа). Наряду с изготовлением казнозарядного магазинного стрелкового оружия велись работы по созданию образцов автоматического стрелкового оружия, которые в серийное производство запустить так и не удалось{32}.

У фирмы «Виккерс» было приобретено право на производство пулемета системы «Максим». Производство осуществлял Тульский оружейный завод. С 1914 г. по 1917 г. было изготовлено 27877 штук. От союзников поступило 42398 пулеметов различных систем. Потребность фронта была в несколько раз больше. По предложению датского оружейного синдиката проектировалось строительство завода по производству пулеметов вблизи г.Коврова, но синдикат не смог выполнить свои обязательства из-за отсутствия станков и инструментов{33}.

К началу XX столетия Россия обладала тремя патронными заводами: Петербургским и Луганским – казенными и Тульским частным, принадлежавшим Акционерному обществу меднопрокатных и патронных заводов. Все заводы были обеспечены хорошим оборудованием, но их производительности оказалось недостаточно для удовлетворения потребностей фронта: вместо 325 млн. патронов в месяц (по минимальной заявке) производилось 200 млн. шт. в конце 1915 г. и 300 млн. шт. в начале 1917 года. Для восполнения недостачи военное ведомство вынуждено было прибегнуть к закупкам за границей (всего поступило около 2,4 млд. штук). В 1916 г. началось строительство нового патронного завода в г.Симбирске, который вошел в строй в 1918 году{34}.

Орудийное производство было налажено на Путиловском, Обуховском, Пермском и Петроградском орудийных заводах, которые в течение 1914–1917 гг. изготовили около 10 тыс. полевых орудий. Кроме них к выполнению заказа военного ведомства были привлечены Сормовский, Петроградский металлический, Коломенский и Лесснеровский заводы, которые в 1916–1917 годы изготовили 2033 полевых орудия. Минимальная годовая потребность определялась Ставкой в 1916 г. в 14400 орудий, в 1917 г. – в 15108 орудий. Недостача восполнялась поставками из-за границы. Мелкокалиберная траншейная и зенитная артиллерия производилась в ограниченном количестве; орудий калибра от 107 мм. до 152 мм за годы войны было произведено 1011 шт. – в 2 раза меньше, чем произвела Германия в одном только 1917 году. Артиллерийские системы двенадцати, десяти и шестидюймовых пушек для береговой артиллерии вообще не были запущены в производство. На 11% от потребности фронта удовлетворялось производство тяжелых минометов. Легкие минометы и бомбометы производились в необходимом количестве (Ижорский, Невский, Путиловский заводы и несколько предприятий, находившихся в ведении губернских военно-промышленных комитетов){35}.

Для изготовления снарядов было привлечено 16 крупных казенных и частных предприятий. При годовой потребности фронт 36 млн. выстрелов они изготовили в 1914 г. всего около 105 тыс. снарядов всех калибров, в 1916 г. – около 31 млн. шт, и в 1917 г. – более 24 млн. штук. Попытка получения недостающего количества снарядов от союзников оказалась безуспешной. Дистанционные трубки для снарядов изготавливали в достаточном количестве два казенных завода – Петроградский трубочный и Самарский с общей ежемесячной производительностью около 600 тыс. штук. Взрыватели для гранат изготовлялись, главным образом, на Петроградском трубочном, Тульском и Сестрорецком оружейных заводах в количестве, покрывающем потребности{36}.

Бездымный порох производился на трех казенных заводах: Охтенском (3360 тонн в год), Казанском (5600 тонн в год) и Шостенском (5600 тонн в год). В начале 1914 г. началось сооружение порохового завода в г.Тамбове с годовой производительностью 3200 тонн в год. Свою первую продукцию завод дал в 1917 году. В 1915 г. началось строительство порохового завода в г. Владимире, который вступил в строй в 1916 году. Помимо казенных предприятий изготовлением пороха занимались несколько частных, крупнейшим из которых являлся Шлиссельбургский завод. Разрыв между потребностями фронта и производственными возможностями в 1915 г. определился в 28800 тонн. Свыше 48000 тонн пороха в 1916–1917 гг. было получено из-за границы{37}.

Взрывчатые вещества (пикриновая кислота, тротил, тринитроксилин) производил Охтенский завод взрывчатых веществ (192 тонны тротила в год) и Сергиевско-Самарский завод (320 тонн тротила в год). Химическое сырье для взрывчатых веществ закупалось в основном за границей. С началом войны пришлось приступить к постройке 100 бензольных заводов и заводов по производству тротила и толуола, 34 заводов по производству серной и азотной кислоты. После применения Германией в 1915 г. удушливых газов приступили к строительству 40 заводов, занимающихся изготовлением фосгена, хлора, синильной кислоты, цианистого натрия и калия. Если в 1914 г. в России действовало 7 военно-химических заводов, то в 1917 г. их было 175{38}.

С 1909 по 1917 г. в России возникло 20 небольших авиационных заводов, которые занимались изготовлением самолетов в основном зарубежных конструкций и из импортных деталей. В течение 1915 г. армия получила с этих заводов 772 самолета, а в 1916 г. – 1384 самолета и 1398 моторов, при общей потребности 10 тыс. самолетов в год. Постройка крупного авиационного завода началась в 1916 г. в г.Херсоне, но завершить его строительство и начать выпуск продукции до конца войны так и не удалось{39}.

Военное судостроение успешно развивалось на казенных заводах: Балтийском, Ижорском, Обуховском; Петербургской, Кронштадтской, Николаевской и Севастопольской адмиралтейских верфях. На развитие их технической базы в 1908–1912 гг. были отпущены десятки миллионов рублей. С казенными заводами за размещение заказов морского ведомства соревновались крупные частные судостроительные фирмы: Невский судостроительный завод, завод Русского судостроительного общества, завод Русско-Балтийского судостроительного общества (г.Ревель), верфь СПб. металлического завода, верфь Путиловского завода, завод АО «Нобель-Лесснер», завод АО «В.Крейтон и К», завод Николаевского общества заводов и верфей. Кроме того частные заводы поставляли турбины и котлы (Франко-Русский завод), орудийные башни (Петроградский металлический и Путиловский) и электрооборудование («Симменс-Шуккерт»). Всего же в области военного судостроения было задействовано более 100 предприятий. О производственных возможностях отечественного судостроения свидетельствует принятая в 1912 г. пятилетняя «Программа усиленного судостроения 1912–1916 гг.», которая предусматривала строительство 8 линейных кораблей, 4 тяжелых крейсеров (броненосцев), 6 легких крейсеров, 53 эскадренных миноносцев и 24 подводные лодки. Стоимость заказа составляла около полумиллиарда золотых рублей{40}.

Во второй половине 1916 г. – начале 1917 г. военная промышленность России достигла пика своей производительности, за которой, несколько месяцев спустя, последовал спад, обусловленный износом оборудования, истощением запасов материалов и инструментов, усталостью рабочего и инженерно-технического персонала, работавшего все годы войны почти без выходных, по 3-х сменному графику.

Октябрьская революция 1917 г. внесла в работу военно-промышленных предприятий хаос и дезорганизацию. Трудовая дисциплина упала. Военные заказы прекратились. Производство начало останавливаться. Десятки тысяч рабочих, а также представители инженерно-технического персонала, оставшись без зарплаты и без работы, ушли с заводов. В начале 1918 г. в соответствии с условиями Брестского мирного договора советское правительство вынуждено было объявить о демобилизации военной промышленности. Заводы замерли. Процесс расстройства военной промышленности довершила безобразно организованная эвакуация оборудования важнейших петроградских военных заводов, – из-за потенциальной угрозы захвата Петрограда германскими войсками весной-летом 1918 года. Большая часть эвакуируемых в центральную Россию грузов не дошла до мест назначения{41}.

Летом 1918 г. гражданская война в России приняла форму фронтового столкновения враждующих общественно-политических сил – советских (большевистских и пробольшевистских) и антисоветских (от анархистов до монархистов). Большая часть военных заводов оказалась на территории, контролируемой Советским правительством. В течение нескольких месяцев их удалось запустить, преодолевая неимоверные трудности в снабжении их топливом, материалами и инструментом; обеспечить, часто в принудительном порядке, рабочей силой. Можно даже отметить частичные успехи, по сравнению с периодом работы военной промышленности на вооружение царской армии, например, организацию на Сормовском заводе, впервые в России, производства танков{42}. Напряженная работа бывших казенных и частных русских военных заводов на обеспечение Красной Армии всеми необходимыми предметами вооружения и боеприпасами – важнейший фактор ее побед на фронтах гражданской войны и в отражении иностранной военной интервенции{43}. В то же самое время это – фактор, способствовавший прогрессирующему износу их (заводов) производственного оборудования. Как сообщалось в одном из официальных отчетов,

«к 1921 году в заводской организации возникли разрушительные процессы, развивавшиеся с течением времени прогрессивно: ухудшилось качество изделий, повысился процент брака, нарушились установленные нормы расхода материалов на единицу изделия»{44}.

На завершающем этапе гражданской войны действующие заводы русской военной промышленности были выделены советским правительством в особую производственную группу, подчиненную Главному Управлению Военной промышленности (ГУВП) ВСНХ РСФСР. В состав ГУВП входили: Промвоенсовет, Центральное управление артиллерийских заводов и Главное управление объединенных авиационных заводов. По состоянию на 1 января 1921 г. ГУВП ВСНХ подчинялись 62 предприятия, на которых работало около 130 тыс. человек. Постановлением ЦИК СССР от 12 ноября 1923 г. вся военная промышленность была передана в общесоюзное ведение.

В течение 1921–1923 гг. военно-промышленные предприятия пережили все виды кризисов, какие только возможно: топливный, сырьевой, продовольственный, финансовый и т.п. Падение военных заказов, а вместе с ними – материально-технического, продовольственного и финансового снабжения вынуждало дирекции и профсоюзные организации заводов там, где это было возможно, срочно налаживать производство товаров ширпотреба, распродавать остатки сырьевых запасов и даже часть оборудования, чтобы обеспечить хотя бы минимальный оборотный капитал. Тогда это называлось «разбазариванием», за которое, конечно, директора завода корили, но чаще всего смотрели на его действия сквозь пальцы.

На трестовский хозрасчет военно-промышленные предприятия не переводили по причине неприспособленности их основного производственного оборудования для обслуживания потребностей рынка промышленных товаров, на котором доминировала продукция крупной текстильной, мелкой металлообрабатывающей и разнообразной кустарной промышленности. Партия большевиков выполняла свое обещание восстановить взаимовыгодные экономические отношения между городом и деревней («смычка»), предоставляя крестьянам возможность реализовать товарные излишки своей продукции на промышленные товары широкого потребления. Кроме того еще не сложилась кредитно-финансовая система расчетов по военным заказам между ВСНХ и военным ведомством. Однако, по мере возможности, советское правительство в первоочередном порядке финансировало мероприятия по консервации и реконструкции производственных мощностей военно-промышленных предприятий.

В начале осени 1923 г. в связи с обострением социально-политической обстановки в Германии Наркомат по военным и морским делам потребовал от ВСНХ максимально возможной подачи стрелкового и артиллерийского вооружения и боеприпасов, На восстановление военной промышленности в течение 1923}24 гг. выделялись дотации в размере около 30 млн. червонных рублей{45}. В ноябре 1923 г. Совет Труда и Обороны Светской республики, наконец, определил порядок расчетов между Наркоматом по военным и морским делам (НКВМ) и военно-промышленными предприятиями, выполняющими военные заказы.

Принимая во внимание тяжелое финансовое и производственно-техническое состояние военной промышленности, был установлен принцип безубыточности ее работы. Цены на стрелковое и артиллерийское вооружение, боеприпасы и предметы военно-технического имущества устанавливались по фактической их себестоимости, но без предъявления заказчику сметных калькуляций, то есть «ориентировочно». По сравнению с 1913 г. цены на предметы военного потребления выросли почти в два раза{46}. К декабрю 1923 г. опасность военных осложнений миновала, и работа военных заводов снова вошла в обычное русло.

В начале весны 1924 г. советское правительство завершило денежную реформу. Для обеспечения устойчивости советской валюты пришлось урезать все кредиты и дотации, в том числе на содержание военно-промышленных предприятий. Более 8 тыс. рабочих военных заводов были уволены{47}. 12 действующих военных заводов (из 62-х) перешли в состав трестов гражданской промышленности и сменили свой производственный профиль. Оставшиеся в ведении Главного Управления Военной промышленности (ГУВП) ВСНХ военно-промышленные предприятия, чтобы не простаивать, приступали к поиску и размещению на недогруженных производственных мощностях мирных заказов. В 1924/25 гг. мирных заказов было размещено на сумму 27,4 млн. руб.{48}.

Продолжалась начавшаяся в 1922 г. замена изношенного оборудования. К началу 1925 г. для этих целей было закуплено за границей 1500 единиц металлорежущих станков, кузнечно-прессового оборудования и т.д.{49}. Вернувшиеся в военную промышленность после окончания гражданской войны и в результате сокращения армии инженерно-технические кадры добились определенных успехов в деле восстановления нормального порядка организации производственного процесса, в том числе технологического. В 1924–1925 гг. качество военно-промышленных изделий и расход материалов на единицу продукции удалось приблизить к довоенным нормам.

17 декабря 1924 г. СТО принял постановление о переходе от исключительного порядка установления цен на военные заказы к обычному порядку определения стоимости промышленной продукции, то есть с включением пошлин, акцизов и 3% налога на прибыль. В течение 1925 г. по 314-ти наименованиям военно-промышленных изделий Комиссия цен ВСНХ СССР определила твердые цены{50}. Хотя по остальным наименованиям военно-промышленных изделий цены по-прежнему устанавливались «ориентировочно», тенденция к приведению цен в соответствие с их стоимостью свидетельствовала об успехах процесса восстановления военно-промышленных производств.

По мере обновления изношенного оборудования и развития спроса на технически сложную мирную продукцию, способную быть изготовленной на военно-промышленных предприятиях (оборудование для текстильной и легкой промышленности, железнодорожного и водного транспорта), определились перспективы их перевода на трестовский хозяйственный расчет. 15 декабря 1926 г. приказом ВСНХ СССР были сформированы 4 военно-промышленных треста: орудийно-арсенальный (14 предприятий), патронно-трубочный (8 предприятий), военно-химический (12 предприятий) и оружейно-пулеметный (5 предприятий). Позже к ним добавляется Авиационный трест (11 предприятий). Летом 1927 г. СТО утверждает проекты их уставов, отклонив при этом претензии Военного ведомства на участие в управлении ими (согласование кандидатур членов правлений и главных бухгалтеров, участие в утверждении планов и предоставление отчетов, исполнительных смет и балансов), как это было до революции, когда казенные военные заводы находились в непосредственном подчинении Военного и Морского министерств{51}.

С осени 1926 г. продукция военно-промышленных предприятий включается в единый государственный хозяйственный план, который, по принятой тогда в СССР системе индикативного планирования выражался в так называемых контрольных цифрах развития государственной промышленности, транспорта и торговли, 5 октября 1926 г. СТО принимает постановление, которое обязывало ВСНХ СССР «в части военной промышленности составлять единый план по военной и мирной продукции», согласовывать его с Наркоматом по военным и морским делам (НКВМ), представлять на экспертизу Госплана СССР, а затем – на утверждение СТО{52}.

Согласно официальным утверждениям, в 1925 г. советская промышленность в основном, ав 1927 г. в целом восстановила Довоенный уровень производства. Насколько зто соответствует действительности в части военно-промышленного производства?

В докладе Президиума ВСНХ СССР «Об ориентировочном плане развития военной промышленности» от 5 апреля 1927 г. производственные мощности советских военных заводов определялись ниже, чем казенных и частных военных заводов в 1916 году. Максимальная подача трехлинейных винтовок с Ижевского и Тульского оружейных заводов определялась в количестве 489 тыс. шт. в год, тогда как в 1916 г. их было произведено 1,3 млн. шт. По пулеметам отставание от уровня производства 1916 г. составило более 5 тыс. шт. Производство винтовочных патронов на Луганском, Тульском, Ульяновском и Подольском патронных заводов могло быть увеличено до 1,2 млд. шт. в год, тогда как в 1916 г. оно составило 1,5 млд. шт.

Наибольшее отставание имело место в производстве элементов артиллерийского выстрела : в 1927 г. мощности производства выстрела исчислялись 6-ю млн. шт., тогда как в 1916 г. было произведено 30,9 млн. шт. Пропускная способность Ленинградского, Пензенского и Самарского трубочных заводов исчислялась в 1927 г. 1,2 млн. дистанционных трубок в год, тогда как в 1916 г. их было произведено не менее 7 млн.шт. В количестве 30–50% от уровня 1916 г. на советских военных заводах могли производиться порох, взрывчатые и отравляющие химические вещества{53}.

Текущая пропускная способность авиационных заводов составляла 540–650 самолетов в год, тогда как в 1915 г. армия получила с русских военных заводов 772 самолета{54}.

Следует также учесть, что данные доклада ВСНХ от 5 апреля 1927 г. являлись ориентировочными. Показанные мощности были достижимы при условии проведения капитальных работ в течение ближайших 4–5 лет на общую сумму, приблизительно, 320 млн. руб, (напомним, чтобы представить значение этой величины, что общая сумма расходной части бюджета СССР в 1926/27 г. составляла около 800 млн. руб.).

Таким образом, восстановление мощностей военно-промышленных производств по состоянию на начало 1927 г. в СССР, в лучшем случае, было завершено наполовину, что, на фоне прогресса военной техники и индустрии крупнейших европейских государств, США и Японии за 10 лет после окончания 1-й Мировой войны выглядит довольно удручающе. Например, по сравнению с Францией, военная промышленность СССР имела мощности по производству боевых самолетов в 7 раз ниже, по танкам – в 20 раз, по дивизионной и корпусной артиллерии – в 3 раза, по пулеметам – в 2 раза, по винтовочным патронам – в 7 раз, по артиллерийскому выстрелу – в 5 раз ниже и т.д.{23а}.

б) «Военная тревога» 1927 г. и ее последствия

X съезд РКП (б) в этой связи принимает даже специальную резолюцию «О грядущей империалистической войне», в которой, утверждается, что

«буржуазия вновь готовится к грандиозной попытке обмануть рабочих, разжечь в них национальную ненависть и втянуть в величайшее побоище народы Америки, Азии и Европы, а вслед за этим неминуемо и остальных частей света. Приближается последний час буржуазии, и пролетариат должен быть предупрежден»{55}.

Соглашаясь с этой посылкой, некоторые представители высшего командования Красной Армии не исключали в то же время возможности вступления СССР в войну

«против более или менее шовинистически настроенной (а следовательно, более или менее враждебной пролетарской диктатуре), более или менее стойкой, более или менее спаянной, высоко обученной и богато вооруженной всеми новейшими могучими средствами и орудиями борьбы империалистической армии»{56}.

На закрытом заседании X съезда РКП (б), посвященному военным вопросам, тезисы С.И.Гусева и М.В.Фрунзе «Реорганизация рабоче-крестьянской Красной Армии», в которых излагалась концепция национальной оборонительной войны, встретили резкие возражения со стороны тогдашнего Наркомвоенмора и Председателя РВС Л.Д.Троцкого. С.И.Гусев и М.В.Фрунзе не стали настаивать на том, чтобы их тезисы были предложены в качестве альтернативного проекта резолюции съезда, поэтому их документ распространили среди делегатов съезда в качестве обычного рабочего материала.

Предупреждение X съезда РКП (б) относительно «грядущей империалистической войны» оказалось, в конце концов, хотя и правильным, но преждевременным. В 20-е годы новая всемирная война не разразилась. Вместо этого руководство ВКП(б) и Коминтерна оказались перед фактом «частичной стабилизации капитализма» и нарастания «угрозы войны против СССР» со стороны «враждебного СССР капиталистического окружения». Словно в, подтверждение этих опасений на протяжении 1926–1927 гг. наблюдается ухудшение международного положения СССР в результате разного рода дипломатических осложнений в отношениях с ведущими европейскими державами.

Из «коридоров власти» тревога по поводу возможной консолидации антисоветской эмиграции с антисоветски настроенными кругами «буржуазных правительств» Западной Европы в интересах нанесения СССР «военного поражения», как молния, распространяется по всей стране. Информационный отдел ОГПУ в своей сводке от 15 февраля 1927 г. по этому поводу сообщает:

«После опубликования в прессе речей Т.Т.Ворошилова и Бухарина на XV Московской губпартконференции среди городского и сельского населения распространились по многим районам Союза слухи о близкой войне. На этой почве в отдельных местностях среди некоторой части городского и сельского населения создалось паническое настроение. Местами население старалось запастись предметами первой необходимости: солью, керосином, мукой и т.п. Иногда частичный недостаток некоторых наиболее ходовых товаров расценивался населением как признак приближающейся войны. ...Крестьяне пограничных районов стараются обменять советские деньги на золото. ...Отмечаются случаи отказа крестьян продавать хлеб и скот на советские деньги, благодаря чему сократился подвоз этих товаров на рынок»{57}.

27 мая 1927 г. английское правительство консерваторов объявляет о разрыве дипломатических и торговых отношений Великобритании с СССР, 1 июня 1927 г., всесторонне оценив возможные последствия этой акции, ЦК ВКП(б) выступил с обращением «Ко всем организациям ВКП(б). Ко всем рабочим и крестьянам», в котором призвал советский народ быть готовым к отражению империалистической агрессии. Вероятность вступления в войну с ближайшим (на западной границе), а затем – со всем «капиталистическим окружением», повысилась до критической отметки. На пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1927 г. Г.Е.Зиновьев так и заявил:

«Война неизбежна, «вероятность» войны была ясна и три года назад, теперь надо сказать, – неизбежность»{58}.

И.В.Сталин поправлял:

«Война неизбежна, – зто не подлежит сомнению. Но значит ли зто, что ее нельзя оттянуть хотя бы на несколько лет? Нет, не значит. Отсюда задача: оттянуть войну против СССР либо до момента вызревания революции на Западе, лишь до момента, когда империализм получит более мощные удары со стороны колониальных стан (Китая и Индии)»{59}.

27 июня 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) признало «необходимым опубликовать обращение ЦК в связи с возросшей опасностью войны и попытками белогвардейщины дезорганизовать наш тыл» и рекомендовало превратить назначенную с 10 по 17 июля «Неделю Обороны» «в большую политическую кампанию». Председателю СНК СССР А.И.Рыкову было поручено «в закрытых заседаниях Совнаркомов СССР и РСФСР поставить вопрос о немедленной разработке в Наркоматах (каждому по своей линии) мероприятий, способствующих поднятию обороны страны»{60}. Накануне, 25 июня 1927 г., Распорядительное Заседание СТО под председательством А.И.Рыкова приняло постановление «Об организации центральных мобилизационных аппаратов СССР». Последние создавались в составе существующих народных комиссариатов, РВС СССР и Госплан СССР становились, как сказано в постановлении, «основными рабочими аппаратами Распорядительных Заседаний СТО в вопросах подготовки страны к войне»{61}.

О необходимости заблаговременного и постепенного проведения подготовительных к войне мероприятий представители военного ведомства СССР говорили уже давно, как об основе государственной военной доктрины, которая, – писал в 1923 г. И.Вацетис, – «должна обнимать все функции государственной жизни»{62}. Нарком по военным и морским делам М.В.Фрунзе в своем докладе в ЦК РКП (б) в мае 1925 г. отмечал:

«Подготовка к быстрому и планомерному переходу страны и ее вооруженных сил от положения мирного к военному – составляет одну из самых сложных и ответственных задач руководящего аппарата страны и армии. Та из воюющих сторон, которая с этой задачей справляется лучше, приобретает огромные преимущества перед стороной отстающей. Этим объясняется стремление генштабов всех стран, по мере возможности, сократить сроки мобилизации и развертывания вооруженных сил в боевую готовность»{63}.

Подготовительный к войне период разбивался на два этапа:

1. С момента осложнения международных отношений до момента выявления возможности вооруженного столкновения;

2. От последнего до объявления мобилизации.

Каждому из этих этапов соответствовала своя система мероприятий, которая на первом этапе еще не нарушала нормальной Работы государственного аппарата, а на втором уже была связана с конкретными сроками мобилизации.

5 июля 1927 г. СНК СССР отдал распоряжение всем наркоматам представить в РЗ СТО свои предложения по улучшению обороны страны{64}. По линии НКПС мероприятия по укреплению обороны СССР выразились в составлении планов повышения пропускной способности железных дорог и проверке (совместно с ОГПУ) личного состава работников аппарата железных дорог с целью увольнения политически неблагонадежных{65}. Наркомат Торговли предложил создать государственный хлебный фонд, обеспечивающий мобпотребность Красной Армии и важнейших городских центров на два месяца, а также государственный фонд сельскохозяйственного сырья для промышленности (шерсть, хлопок, лен, махорка, пенька и т.д.){66}. Наркомат Почты и Телеграфа предложил начать строительство телефонно-телеграфных линий и оперативных узлов связи для вероятных театров военных действий{67}. Наркомат Финансов приступил к разработке «системы мероприятий, связанных с мобилизацией народного хозяйства и приведением в готовность всего административного аппарата и аппарата, обслуживающего армию»{68}.

Для оказания ВСНХ помощи в деле разработки мобилизационных мероприятий ЦК ВКП(б) и СНК СССР направили на военные и гражданские заводы, получившие мобилизационное задание (всего 235 предприятий), «представителей государственных хозяйственных аппаратов из числа наркомов, членов коллегий наркоматов и начальников главков»{69}. Проверкой было установлено, что «положение с подготовкой военной промышленности находится в тяжелом и совершенно неудовлетворительном состоянии»; это, в частности, объясняли следствием того, что «до 1926 г. в отношении ее существовали демобилизационные и пацифистские настроения, и со стороны ВСНХ не было проявлено должного внимания и руководства»{70}.

Персональную ответственность за состояние военной промышленности представители партии и правительства взвалили, конечно, не на членов Президиума ВСНХ, а на «касту старых специалистов царской России», против которых ОГПУ спешно начало фабриковать уголовные дела. Между тем, именно старые специалисты помогли советской власти в 1918–1920 гг. запустить уже частично разрушенные военные заводы, восстановить на них в 1923–1925 гг. нормальный производственный ритм и начать их реконструкцию. По отношению к стоимости основного капитала военной промышленности, оценивавшегося в 1925/26 г. в 228,7 млн.руб. произведенные капитальные затраты составляли всего 0,75%, при минимальной норме 4%, – о чем в Президиуме ВСНХ прекрасно знали, но ничего поделать не могли, поскольку остальные группы предприятий металлообрабатывающей и машиностроительной промышленности находились не в лучшем состоянии{71}.

Складывается впечатление, что на старых специалистов власти взвалили ответственность за свои собственные провалы и упущения. Так, помощника начальника ГУВП ВСНХ СССР В.С.Михайлова, в числе прочего, обвиняли в сознательной дезорганизации орудийного производства в стране. В материалах Научно-Технического Совета ВСНХ удалось найти в этой связи любопытный документ – доклад В.С.Михайлова от 1 июня 1925 г., в котором, между прочим, говорится:

«Образцы артиллерийских систем, находящиеся на вооружении Красной Армии, действительно, отстали от зарубежных. В этом виновато высшее командование. Была полоса увлечения стрелковым вооружением, авиацией и газами. Всю надежду возлагали на воздушную и газовую оборону. На артиллерию смотрели как на род оружия, отживающий свой век. Денег на развитие мощностей артиллерийских цехов не давали»{72}.

В декабре 1927 г. в Москве состоялся XV съезд ВКП(б), который одобрил проведенную Политбюро ЦК ВКП(б) работу по подготовке страны к обороне. Хотя развернутого постановления по этому вопросу съезд не принимал, в выступлении Наркома по военным и морским делам К.Е.Ворошилова (в прениях по докладам А.И.Рыкова и Г.М.Кржижановского о директивах по составлению пятилетнего плана) установка на всестороннюю милитаризацию экономики СССР, в связи с приближением войны, была изложена достаточно четко. В резюме своего выступления Ворошилов выделил следующие первоочередные задачи партии в этом направлении:

«1. Пятилетний план народного хозяйства должен исходить из неизбежности вооруженного нападения на СССР и, следовательно, из необходимости в меру материальных ресурсов организации такой обороны Советского Союза, которая обеспечила бы победоносный отпор объединенным силам наших вероятных противников.

2. Индустриализация страны предопределяет обороноспособность СССР. Но именно поэтому военные соображения должны внести свои коррективы в конкретные планы промышленного строительства. В частности: а) районирование промышленности должно соответствовать требованиям стратегической безопасности; б) металлургия, черная и особенно цветная, уже в ближайшие годы должна обеспечить минимальные потребности обороны; в) общий план развертывания промышленности должен предусмотреть вложение достаточных средств в те отрасли, которые являются наиболее узкими местами в нашем хозяйстве и обороне (авто и тракторостроение, химия и т.п.).

Развитие сельского хозяйства должно предусмотреть возможно быстрое разрешение сырьевой проблемы на основе внутреннего производства, освобождая нас таким путем от импорта и иностранной зависимости.

Создание резервов (натуральных и денежных) должно исходить из всестороннего учета потребностей обороны.

Строительство вооруженных сил (рабоче-крестьянской Красной Армии, Морского и Воздушного Флотов) должно исходить из необходимости поднятия технической и боевой их мощи до уровня первоклассных европейских армий.

. Наряду с пятилетним планом необходимо немедленно приступить к детальной проработке вопросов о планировании всего народного хозяйства во время войны»{73}.

в) Военно-стратегические аспекты милитаризации советской промышленности в конце 20-х – начале 30-х годов

Армия СССР мирного времени состояла из 70 стрелковых дивизий, 22 скрытых кадровых дивизий и 7 территориальных стрелковых резервных полков общей численностью 610000 человек. В случае всеобщей мобилизации Красная Армия могла развернуть 92 стрелковые дивизии и 74 кавалерийских полка общей численностью 1,2 млн. человек. Красная Армия располагала 5640 полевыми орудиями, 698 боевыми самолетами, 60 танками, 99 бронеавтомобилями и 42 бронепоездами. Военно-морские силы СССР на Балтийском море представляли: 3 линкора, 2 крейсера, 8 эсминцев, 9 подводных лодок, 12 сторожевых катеров; на Черном море имелось: 2 крейсера, 4 эсминца, 6 подводных лодок и 20 сторожевых катеров{74}.

Хотя соотношение вооруженных сил и вооружений складывалось в 1927 г. не в пользу Крсной Армии, на ее стороне, в случае войны, были некоторые стратегические преимущества, обусловленные громадной территорией СССР, при сравнительно небольшой глубине фронта потенциальных противников на западном театре военных действий, которых, при условии всесторонней мобилизационной подготови, можно было разгромить поодиночке, до вступления в боевые действия вооруженных сил второго эшелона. Правда, высшее командование Красной Армии оценивало военные и экономические возможности страны более пессимистически.

26 декабря 1926 г. Заместитель Наркома по военным и морским делам М.Н.Тухачевский представил в РЗ СТО доклад «Оборона Союза Советских Социалистических республик», в котором сформулировал следующие важные выводы относительно военно-стратегического положения СССР:

1. Наиболее вероятные противники на западной границе имеют крупные вооруженные силы, людские ресурсы, высокую пропускную способность железных дорог. Они могут рассчитывать на материальную помощь крупных капиталистических держав.

2. Слабым местом блока является громадная протяженность его восточных границ и сравнительно ничтожная глубина территории.

3. В случае благоприятного для блока развития боевых действий первого периода войны, его силы могут значительно вырасти, что в связи с «западноевропейским тылом» может создать для нас непреодолимую угрозу.

4. В случае разгрома нами в первый же период войны хотя бы одного из звеньев блока, угроза поражения будет ослаблена.

5. Наши вооруженные силы, уступая по численности неприятельским, все же могут рассчитывать на нанесение контрударов.

6. Наших скудных материальных боевых мобилизационных запасов едва хватит на первый период войны. В дальнейшем наше положение будет ухудшаться (особенно в условиях блокады).

7. Задачи обороны СССР РККА выполнит лишь при условии высокой мобилизационной готовности вооруженных сил, железнодорожного транспорта и промышленности.

Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы»{75}.

Учитывая состояние материальных ресурсов и финансовых возможностей, Штаб РККА в представленном в СТО 16 июня 1927 г. 5-летнем плане развития вооруженных сил СССР не преследовал задачи получить военно-стратегическое превосходство.

Первоочередными мероприятиями 5-летнего (1926–1931 гг.) плана строительства вооруженных сил являлись:

1. Некоторое увеличение количества стрелковых дивизий;

2. Максимально-возможное увеличение воздушного флота;

3. Усиление полевой и тяжелой артиллерии;

4. Организация противовоздушной обороны;

5. Частичное усиление технических средств борьбы (химическое и танковое вооружение, средства связи);

6. Усиление береговой обороны.

На осуществление этих мероприятий Военное ведомство запрашивало ассигнований в течение 5 лет в размере 4260 млн. рублей, большая часть которых падала на военные заказы промышленности{76}.

В государственном бюджете СССР на 1927/28 г. общие расходы на оборону возрастали до 1 млд. руб., по сравнению с 780 млн. рублей в 1926/27 г. или с 15,4% до 17,3% по отношению к сумме общегосударственных расходов. В 1928/29 хозяйственном году расходы на оборону увеличивались еще на 135 млн. рублей. Увеличение расходов приходится в основном на дотации военной промышленности, на оборонное строительство в системе НКПС, на финансирование закупок стратегического сырья и материалов за границей для пополнения мобилизационных запасов, на создание фондов финансирования оборонных мероприятий промышленности и т.д.{77}. Кроме того, для осуществления намеченных в Приказе ВСНХ СССР № 693–666 мероприятий по организации научно-исследовательских и опытно-контрукторских работ по созданию новых образцов вооружения и боеприпасов из бюджета начинают отпускаться средства действующим и вновь создаваемым конструкторским организациям и лабораториям при военных заводах (8,5 млн.руб. в 1928/29 г.){78}.

В 1928–1929 гг. в Госплане СССР и ВСНХ СССР продолжалось уточнение контрольных цифр развития советской промышленности и народного хозяйства на 1928/29–1933 годы. Особое внимание уделялось показателям роста металлургической, химической промышленности и машиностроения, являющимися базовыми отраслями по отношению к военно-промышленным производствам. 5 апреля 1929 г. Сектор Обороны Госплана СССР представил в СТО доклад, посвященный вопросам учета интересов обороны в первом пятилетнем плане. Экспертами Госплана СССР принимались во внимание следующие моменты: 1) абсолютный объем и удельный вес материальных потребностей вооруженных сил, 2) степень удовлетворения потребностей страны в военное время и 3) объем и характер программы материальных затрат.

Сектор Обороны Госплана СССР пришел к выводу, «что интересы обороны требуют осуществления в течение пятилетия темпов, намеченных оптимальным вариантом плана», но при более высоких бюджетных расходах на финансирование НКВМ и дотации военной промышлености. Затраты на капитальное строительство по военной промышленности и военным производствам в «гражданской» промышленности в размере 1190 млн.руб., предложенные ВСНХ СССР, Сектор Обороны признал чрезмерными и предложил урезать их до 500 млн. рублей{47а}.

Всецело отвечающим интересам обороны страны социально-экономическим мероприятием Сектор вбороны Госплана СССР назвал намечаемое пятилетним планом увеличение до одной трети доли обобществленных крестьянских хозяйств по отношению к их общему количеству.

«Не приходится сомневаться, – подчеркивалось в докладе, – что в условиях войны, когда особенно важно сохранение возможностей регулирования, обобществленный сектор будет иметь исключительное значение. Столь же важно наличие крупных производственных единиц, легче поддающихся плановому воздействию, чем многомиллионная масса мелких, распыленных крестьянских хозяйств»{79}.

20 декабря 1928 г. Совет Труда и Обороны на своем Распорядительном заседании утвердил разработанный Военным ведомством мобилизационный план промышленности, рассчитанный на случай войны. ВСНХ СССР предлагалось представить не позднее 1 июля 1930 г. конкретные предложения по созданию мощностей для максимального увеличения объема производства военной продукции, однако ВСНХ СССР с этой задачей не справился, в том числе, по причине того, что Госплан СССР не разработал соответствующих материальных балансов. По словам начальника Штаба РККА Б.М.Шапошникова,

«Госплан систематически преувеличивал возможности планирования на военное время, стремясь запланировать в совершенно конкретных показателях такие детали общеэкономических процессов, которые могут быть предвидены только в самых основных чертах»{80}.

В июле 1929 г. на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) были заслушаны доклады Я.Рудзутака о работе РЗ СТО, К.Е.Ворошилова о состоянии вооруженных сил и И.П.Павлуновского о состоянии военной промышленности. По докладам было принято постановление: «О состоянии обороны СССР» от 15 июля 1929 г., в котором отмечался

«целый ряд крупных недостатков как в подготовке Красной Армии, так и всего народного хозяйства к обороне:

а) техническая база вооруженных сил все еще очень слаба и далеко отстает от техники современных буржуазных армий;

б) материальное обеспечение мобилизуемой армии по действующему мобилизационному плану все еще далеко неудовлетворительно;

в) материальные резервы обороны (импортные и внутренние) совершенно недостаточны;

г) подготовка всей промышленности, в том числе военной, к выполнению требований вооруженного фронта совершенно неудовлетворительна»{81}.

Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило следующие лимиты развития вооруженных сил к концу первой пятилетки: численность армии мирного времени определялась в 648700 человек, а мобилизованной – 3 млн. человек; военно-воздушный флот должен был иметь в строю 2 тыс. боевых самолетов, еще 500 самолетов составляли резерв и 1000 штук – запас; количество танков в строю определялось 1500 штук, запас – 1500 штук, резерв 1–2 тыс. штук; количество орудий средних и крупных калибров определялось в 9348 штук, а мелких – 3394 штук.

Для осуществления этих задач правительству была дана директива при ассигновании средств военному ведомству и военной промышленности исходить из оптимального варианта контрольных цифр Госплана, а в случае необходимости – превысить эти лимиты{82}. В отличие от первых вариантов 5-летнего плана строительства вооруженных сил, которые не предусматривали достижения военного превосходства над вероятным противником, Политбюро ЦК ВКП(б) указывало Военному ведомству:

«по численности – не уступать нашим вероятным противникам на главнейшем театре войны, по технике – быть сильнее противника по двум или трем решающим видам вооружения, а именно – по воздушному флоту, артиллерии и танкам»{83}.

Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило чрезвычайно напряженную мобилизационную заявку Военного ведомства на предметы вооружения и боевой техники на два первых и два последних года первой пятилетки, то есть своего рода «контрольные цифры» советской промышленности на случай вступления СССР в войну. Эти показатели определяли проектную мощность военно-промышленных предприятий, которую они должны были достигнуть в течение первой пятилетки, а также необходимые для производства установленных мобзаявкой изделий объемы продукции черной и цветной металлургии, химии и машиностроения. Одновременно с мобилизационной заявкой Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило ее оперативный вариант «С-30».

Оперативный вариант мобзаявки НКВМ имел следующее происхождение.

Для вступления в действие варианта двух последних лет первой пятилетки Военному ведомству необходимо было предложить промышленности какое-то, хотя бы минимальное, но выполнимое оперативное задание, которому и присвоили литер «С-30». Дело в том, что между мобилизационной заявкой НКВМ и планом текущих его заказов на предметы вооружения и боевой техники имел место большой разрыв, замедлявший темпы мобилизационного развертывания военно-промышленных предприятий. Известно, что чем ниже загрузка промышленного предприятия выполнением военного заказа, тем ниже темпы его мобилизационного развертывания во время войны. Военно-промышленные предприятия, разумеется, не должны в мирное время работать на склад, а должны использовать свои избыточные мощности для производства мирной продукции.

Мобилизационный план «С-30», таким образом, имел как бы не вполне законный характер, ибо принималась во внимание не реальная потребность советских вооруженных сил на случай войны, а недостаточная возможность советской промышленности удовлетворить эту реальную потребность.

В дальнейшем Военное ведомство разработало вариант «10» мобплана «С-30», по которому потребности НКВМ в случае войны к началу 1932 г. определялись в 5735 млн. винтпатронов, 96600 артвыстрелов, 7632 танка, 7098 самолетов и 9460 моторов{84}.

В литературе, за исключением мемуаров Маршала Советского Союза Г.К.Жукова, значение первых мобилизационных планов развития советской промышленности, вытекающих из постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 июля 1929 г. «О состоянии обороны страны», для основных направлений социально-экономического развития страны в 30-е годы, как правило, не учитывается, равно как и обусловившая его появление «военная тревога» 1927 года.

Г.К.Жуков пишет:

«В середине 1929 г. Центральный Комитет партии принимает постановление «О состоянии обороны страны», в котором излагается линия на коренную техническую реконструкцию армии, авиации и флота. ...Это постановление легло в основу первого пятилетнего плана военного строительства, который, кроме всего прочего, предусматривал создание новых технических родов войск, моторизацию и организационную перестройку старых родов войск, массовую подготовку технических кадров и овладение новой техникой всем личным составом»{85}.

Георгий Константинович мог бы еще добавить, безо всякого преувеличения, что отмеченное им постановление легло в основу первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, так как определило его главные приоритеты.

г) Советская военная промышленность в год «великого перелома»

В принципе, это – метод управления экономикой военного времени, когда государство по потребности осуществляет эмиссию денежных знаков и в то же время стремится заморозить цены и заработную плату, определяет, в зависимости от военно-стратегической обстановки, лимиты капитальных вложений, составляет и корректирует для важнейших видов производства оперативные задания, изыскивает материальные и финансовые ресурсы для их выполнения в установленный срок.

Особыми распоряжениями правительства регулируются взаимоотношения между профсоюзами и администрацией, исключающие забастовки и необоснованные производственной необходимостью увольнения рабочих и служащих. Комплектование кадров предприятий оборонного значения производится по принципу обязательной трудовой повинности, заменяющей для военнообязанных воинскую повинность.

Снабжение населения продовольственными и прочими товарами рационируется. Денежное выражение зарплаты и прибыли участвует в распределении национального дохода лишь постольку, поскольку сохраняются налоги и другие обязательные платежи, а также рынок товаров и услуг, который, в зависимости от отношения к нему государства, является либо противозаконным («черным», «спекулятивным»), либо регулируемым.

Основные экономические категории при такой системе управления, конечно, не отменяются, но, как говорят экономисты, сильно деформируются; экономическое равновесие из функции рынка переходит в субъективно-волевое усмотрение и сферу ответственности многочисленных аппаратов управления: плановых, статистических, финансовых, торгово-заготовительных, контролирующих и т.д., – которые, с большим или меньшим успехом, ведут борьбу с экономическими диспропорциями, бесхозяйственностью, расточительностью и прочими органическими пороками военно-мобилизационной, планово-распределительной экономики.

Поскольку в условиях военного времени планово-распределительной экономике нет альтернативы, постольку вопроса о ее экономической эффективности не возникает, – конечный результат во всяком случае важнее. Для условий мирного времени, это – преднамеренное вмешательство в объективные экономические законы, которое, быть может, дает какой-то выигрыш во времени ввода в действие производственных мощностей новых отраслей и видов общественного производства, но в конечном итоге обходится народному хозяйству гораздо большими материальными издержками.

Применительно к нашей стране, к условиям периода конца 20-х-начала 30-х годов, переход от государственного регулирования товарно-денежных отношений к строго-плановому распределению был обусловлен задачами создания в максимально сжатые сроки основной индустриальной базы для имеющих оборонное значение отраслей промышленности (металлургическая, машиностроительная, автомобильная, тракторная, авиационная) и новых видов военно-промышленного производства. Чтобы успеть к 1932–1934 годам преодолеть военно-техническую отсталость СССР, иного способа накопить, распределить и использовать материально-финансовые ресурсы не было. В конце концов это признали и сторонники умеренных темпов индустриализации и ненасильственных методов коллективизации в партии во главе с Н.И.Бухариным, А.И.Рыковым и М.Н.Томским, которые в 1929/30 г. выступали против введения чрезвычайных мер и соответствующей им экономической политики.

Что касается последствий введения в мирное время военно-мобилизационной системы управления, то это – вопрос отношений средств и цели, на который отечественная историография и публицистика, приверженная идеалам «Демократической России», ответила в 1987–1993 гг. впечатляющими обличительными эссе, статьями, монографиями и мемуарами.

1929/30 хозяйственный год являлся решающим для закладки, а следовательно, своевременного ввода в действие запланированных Магнитогорского, Кузнецкого и Запорожского металлургических комбинатов, Сталинградского, Харьковского и Челябинского тракторных заводов, Нижегородского и Московского автомобильных заводов, Уральского и Ново-Крамоторского машиностроительных комбинатов, Бобриковского и Березниковского химических заводов и т.д. На эти 50–60 крупнейших строек, имеющих первостепенное значение для обороны страны, приходилось 45% назначенных капитальных вложений{86}. Во сколько в действительности обошлось их строительство, по-видимому никто не ответит, поскольку кроме бюджетных средств для возведения этих индустриальных гигантов широко использовалось внебюджетное финансирование и сверхлимитные ресурсы, получаемые по импорту.

15 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) заслушивает доклады РВС о состоянии вооруженных сил и ВСНХ СССР о мобилизационной подготовке промышленности. В постановлении Политбюро отмечается, что крупные капитальные вложения в военно-промышленные производства (около 600 млн. руб. за 1924–1929 гг.) должны были в основном обеспечить удовлетворение потребностей Красной Армии на первый год войны в соответствии с показателями мобплана «С-30». По мнению Политбюро ЦК ВКП(б), соображения ВСНХ относительно возможной подачи основных предметов вооружения не выдерживают критики, поскольку не превышают уровня производства, достигнутого промышленностью царской России в 1915–1916 годы. ВСНХ СССР в категорической форме предписывалось обеспечить, начиная со второй половины 1930 г. подачу винтовочных патронов, пулеметов, артиллерийских систем и выстрелов, предусмотренную моб-заданием.

Для обеспечения выполнения установленного задания Политбюро ЦК ВКП(б) обязывал ВСНХ к 1 марта 1931 г. закончить строительство Березниковского и Чернореченского химических заводов, к 1 октября – Горловского и Бобриковского комбинатов и Московского толуолового завода. В постановлении Политбюро, между прочим, предусматривалось введение пониженных кондиций для изготовления патронов и снарядов (замена латуни и мельхиора плакированным железом). Сверх ввозимых по импортному плану 1929/30 г. 29 тыс. тонн натриевой селитры предусматривалось закупить за рубежом дополнительно еще 40 тыс. тонн, для увеличения производства пороха и взрывчатых веществ{87}.

Первоначально план заказов военной промышленности на 1929/30 г. был установлен в размере 625 млн. руб. В записке Замнаркомвоенмора И.П.Уборевича в Политбюро ЦК ВКП(б) от 31 июля 1930 г. отмечается, что, план заказа выполняется едва на 10–15%. РВС и НКВМ бьют тревогу, поскольку на 1930/31 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило еще более напряженный план военных заказов на сумму 750 млн. руб. (на 200 млн. руб. меньше, чем просил РВС){88}.

Предприятия трестов военной промышленности и их объединения – Главного Управления Военной промышленности ВСНХ СССР – кроме напряженной программы выполнения текущих военных заказов загружаются заказами на производство мирной продукции и, ко всему прочему, должны, не прерывая производственного процесса, осуществлять реконструкцию своих производственных мощностей. 8 заводов Орудийно-Арсенального Треста по плану на 1929/30 г. должны были произвести товарной продукции на 103,3 млн. руб., в том числе выполнить мирных заказов на 37,6 млн. руб. Кроме орудий, в номенклатуру продукции треста входят драги, авиамоторы, текстильные машины, котельное оборудование, оптика, литье и арматура. 4 завода Оружейно-Пулеметного треста обязываются по плану произвести за год товарной продукции на 97,6 млн. руб., в том числе выполнить мирных заказов на 50,9 млн. руб. В номенклатуре продукции треста числятся охотничьи ружья, ватермашины, станки, специальные сорта стали, различный инструмент{89}.

В течение 1928–1929 количество рабочих на предприятиях УБП (45 заводов) увеличивается с 86,7 тыс. человек до 101,5 тысяч человек, служащих – с 14,9 тыс. до 18,1 тыс. человек. В то же время выпуск товарной продукции в ценах 1926/27 г. падает с 256,6 млн. руб. до 202,4 млн. руб.{90}. В апреле 1929 г. Распорядительное заседание СТО принимает решение о переводе нескольких заводов военной промышленности на положение мобилизованных. В их числе Тульские и Ижевские оружейные заводы; крупнейшие артиллерийские заводы: «Большевик», «Баррикады», Мотовилихинский, – едва на половину выполнившие полугодовую производственную программу. На мобилизованных предприятиях вводится непрерывный круглосуточный график работы; рабочему и инженерно-техническому персоналу отказывается в праве свободного увольнения и перехода на другую работу{91}.

1 февраля 1930 г. РЗ СТО приняло постановление «О реорганизации военной промышленности». Военно-Химический трест передавался во Всесоюзное Объединение Химической Промышленности. Авиатрест выделялся в самостоятельное производственное объединение, подчиненное Президиуму ВСНХ. ГУВП ВСНХ упразднялось. Его тресты – Оружейно-Пулеметный, Патронно-Трубочный и Орудийно-Арсенальный – преобразовывались в «объединения военных заводов, действующих на началах хозрасчета»{92}. Ликвидацией ГУВП, по-видимому, преследовалась цель сделать «кадровые» военные заводы менее обособленными в производственно-техническом отношении от других групп промышленных предприятий. И хотя новый порядок управления еще никак не проявил свои преимущества перед прежним, руководство ВСНХ СССР поспешило объявить бывших ответственных работников ГУВП «вредителями».

25 февраля 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает постановление «О ходе ликвидации вредительства на предприятиях военной промышленности». В постановлении указывалось:

«Заслушав доклад ОГПУ о ликвидации на предприятиях военной промышленности последствий вредительства, ЦК ВКП(б) констатирует, что до настоящего времени во всей военной промышленности не принято достаточных мер по ликвидации этих последствий и до сих пор имеет место выпуск военной продукции с пониженными боевыми качествами во всех военных производствах. ...Необходимы героические усилия для того, чтобы наверстать упущенное»{93}.

Для ликвидации «вредительства» при трестах военной промышленности создавались специальные комиссии из представителей ОГПУ, НКВМ и профсоюзов, которым поручалось организовать генеральную проверку чертежей, эталонов, шаблонов, лекал и рабочего инструмента, улучшить систему проверки качества продукции. Другие, намеченные в постановлении мероприятия, являлись напоминанием различным ведомствам того, что они, по идее, обязаны были делать без напоминания, например, СТО и НКВМ Политбюро просило установить реальную производственную программу, ВСНХ – принять меры к своевременному и полному снабжению военных заводов сырьем и полуфабрикатами. Наркомтруд – обеспечить капитальное строительство необходимыми кадрами. Военные заводы освобождались «от мобилизации личного состава на разные кампании (посевная, хлебозаготовительная, колхозная и т.д.)»{94}.

Кампания по борьбе с «вредительством» в военной промышленности, продолжавшаяся на протяжении 3-лет, привела к тому, что к началу весны 1930 г. в военной промышленности и на военных производствах осталось 1897 инженеров и 4329 техников (в 1928/29 г. только на 45 заводах, подчиненных ГУВП, насчитывалось 18153 служащих), при потребности более 10 тыс. инженеров и 16,5 тыс. техников. РЗ СТО в своем постановлении «О пятилетнем плане подготовки кадров для военной промышленности и военных производств гражданской промышленности» от 10 мая 1930 г. признал положение с инженерно-техническими кадрами критическим. Правительство предложило в течение 5 лет «в целях полного покрытия потребностей военной промышленности охватить военно-промышленным уклоном не менее 20 тыс. инженеров и техников» – будущих выпускников Военных академий, технических вузов и техникумов при объединениях военной промышленности (Вохимтрест, Орудийно-арсенально-ружейно-пулеметное объединение, Авиаобъединение, Патронно-трубочное объединение){95}.

Кризисное положение с инженерно-техническими кадрами усугублялось слабостью научно-исследовательской и опытно-конструкторской базы военной промышленности. Большинство заводских лабораторий и конструкторских бюро не имели достаточных площадей и подходящих помещений. Опытные заказы выполнялись непосредственно в цехах, тогда как более выгодно было заниматься их изготовлением в специальных опытных мастерских, укомплектованных наиболее квалифицированными рабочими и техниками. По словам начальника Химического управления НКВМ ДА.Фишмана,тресты военной промышленности рассматривали опытные заказы «как неприятную обузу», сроки их выполнения, как правило затягивались на 4–6 месяцев, а стоимость – в 2–3 раза превышала сметную. На полигонных и войсковых испытаниях опытных образцов вооружения представители промышленности не считали нужным присутствовать{96}.

Слабость отечественной научно-исследовательской и опытно-конструкторской базы военной промышленности компенсировалась в начале первой пятилетки активными поисками за рубежом новых образцов вооружений, боевой техники и технологий. В мае 1929 г. советская делегация во главе с заместителем начальника ГУВП ВСНХ СССР Будневичем побывала в Германии и Австрии с целью заключения договоров о технической помощи в деле организации военно-промышленных производств. В официальном отчете о результатах командировки, между прочим, сообщалось о том, что командованием Рейсхвера «зондировался вопрос о широком военно-техническом сотрудничестве между Германией и СССР, вплоть до унификации вооружений»{97}. Главная Администрация фирмы Рейнметалл (генеральный подрядчик Рейсхвера) согласилась передать СССР свой опыт по производству порохов, взрывателей, дистанционных трубок и специальных сортов сталей. Советская делегация проявила большой интерес к решению немцами проблем удешевления производства военной продукции, а именно: стандартизации, взаимозаменяемости и универсальности систем вооружения{98}.

Советская делегация (при посредничестве посла СССР в Германии Н.И.Крестинского и военного атташе советского посольства В.К.Путны) парафировала соглашение о технической помощи с фирмами Круппа, Цейса и Юнкерса, причем Крупп, ссылаясь на условия Версальского мира, предложил для выполнения советских заказов использовать дочернюю кампанию концерна Круппа в Швеции (фирма Бофорс). В Австрии советская делегация осматривала патронные заводы, входившие в международный картель Манделя. В отчете о результатах переговоров с австрийцами отмечалось, что

«производимые ими патроны в два раза превышают наши по дальности стрельбы и в гораздо меньшей степени приводят к выгоранию ствола», а культура производства «несравнимо выше нашей»{99}.

По состоянию на 2 февраля 1930 г. представителями советской военной промышленности были заключены договоры с немецкими фирмами Фольмара (о разработке проекта танка на гусеничном и колесном ходу), Отто Шмица (о разработке проекта батальонной пушки), Вальтера (о внедрении технологии нарезки стволов и воронения стали), Гирш Купферверке (о разработке проекта завода плакировочных металлов), Байрише Моторен Верке (производство авиамоторов), Паулин (разработка проекта завода по производству азотной кислоты). Во Франции были заключены договоры с фирмами Гном и Рон (о производстве авиамотора «Юпитер»), Стик Обур (об организации производства искусственного шелка), Петролифер (о производстве активированного угля), Люмьер (об организации на пороховых заводах производства кино-фотопленки). В Италии был заключен договор с фирмой Сентилла об организации производства магнето для автомобилей и самолетов{100}.

По состоянию на 17 сентября 1929 г. советской казной в течение 1929/30 г. по заключенным договорам об иностранной технической помощи трестам военной промышленности намечалось отпустить 1318250 американских долларов{101}. В дополнение к этой, весьма кругленькой сумме, РВС СССР убедительно просил председателя ВСНХ СССР В.В.Куйбышева отпустить еще хотя бы 70 тыс. американских долларов для организации работы «по получению из-за границы агентурным путем рабочих чертежей и готовых образцов орудий», поскольку, как сказано в письме И.С.Уншлихта В.В.Куйбышеву от 28 сентября 1929 г.,

«состояние наших конструкторских организаций на сегодняшний день не может обеспечить требуемых сроков конструирования и производства новых систем артиллерийского вооружения для РККА»{102}.

Особое внимание в 1929/30 г. было обращено на организацию производства боевой техники – танков и самолетов. Недостаточное финансирование в предыдущие годы научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в этой области привело к значительному отставанию от индустриально развитых стран Европы и США, у которых теперь приходилось закупать образцы боевой техники и осваивать их в опытном и серийном производстве.

5 декабря 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает постановление «О выполнении танко-строительной программы». В постановлении констатируется, что «к настоящему времени на вооружении РККА имеется только тип танка Т-18 (скорость 12 км/час, вооружение 37 мм пушка и 2 пулемета, защищен 18 мм. броней), производство которого установлено на заводе «Большевик». Далее, отмечается, что Т-18 не отвечает современным требованиям, а других конструкций нет, что 5-летняя программа тракторостроения не увязана с танкостроением по вопросам обеспечения броней и моторами. Политбюро предложило командировать за границу «авторитетную комиссию» из представителей военной промышленности и военного ведомства Для отбора и закупки образцов бронетанковой техники, а также выяснения возможности получения технической помощи{103}.

20 октября 1929 г. Управление военно-воздушных сил РККА направило в РЗ СТО свои предложения «о пятилетнем плане опытного строительства ВВС на 1928/29–1932/33 гг.» В записке, в частности, отмечалось, что специалистами Управления было проведено изучение 675 типов самолетов зарубежных конструкций, из которых 62 типа (истребители, бомбардировщики, торпедоносцы, учебные, транспортные и т.д.) отобраны в качестве образцов для освоения в опытном производстве. По авиамоторостроению Управление определяло отставание СССР от Запада не менее чем на 4 года. УВВС РККА просило ассигновать на организацию изучения заграничного опыта и оказание необходимой поддержки Центральному Аэрогидродинамическому институту (ЦАГИ) и Научному Авто-моторному институту (НАМИ) не менее 50 млн. рублей{104}. Необходимая поддержка советским инженерам и конструкторам авиационной техники была в конце концов оказана, но перед этим руководство страны их, что называется, «хорошенько пропесочило». 20 мая 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б), рассмотрев выводы комиссии А.А.Андреева о работах ЦАГИ, признало их «совершенно неудовлетворительными» как по срокам конструирования и опытной отработки образцов боевых самолетов, так и по их качеству{105}.

24 декабря 1930 г. СНК СССР принимает постановление об упразднении РЗ СТО, которое на протяжении нескольких лет возглавляли А.И.Рыков и его заместитель Я.Рудзутак. Вместо РЗ СТО при СНК СССР формируется Комиссия Обороны в следующем составе: И.В.Сталин, В.М.Молотов, К.Е.Ворошилов, Г.К.Орджоникидзе и В.В.Куйбышев{106}. Таким образом, группа Сталина окончательно, в организационном плане, оформляет свою победу над «правыми», закрепляя за собой один из самых важных рычагов государственного управления – подготовку страны к обороне.

Дальше